Капитан Поль - Страница 28

Старик сжал его в своих объятиях, Поль положил голову к нему на плечо, и они несколько минут стояли молча; слышались только рыдания Поля. Наконец старый слуга произнес:

— Да, ты прав. Эта комната вместе и колыбель и могила: вот здесь ты родился, — он протянул руку к кровати, — а тут отец простился с тобой навсегда, — прибавил он, указав на другой угол комнаты.

— Так он умер? — спросил Поль.

— Умер.

— Ты мне расскажешь о его смерти?

— Я все расскажу тебе!

— Подожди немножко, — сказал Поль, отыскав рукою стул и присев на него. — Я еще не в состоянии тебя слушать, дай мне немного справиться с собой.

Он вновь облокотился на подоконник и, подперев голову рукой, стал смотреть на море.

— Как прекрасна ночь в океане, когда луна, как теперь, ярко светит! — продолжал он с обычной своей мягкой и грустной интонацией. — Эта ночь спокойна, как Бог, и величественна, как вечность… Мне кажется, что человек, постоянно наблюдающий это зрелище, не может бояться смерти. Отец мой умер мужественно, правда?

— О, конечно! — ответил Ашар с гордостью.

— Я был уверен в этом, — кивнул Поль. — Я его помню, хотя мне было всего четыре года, когда я в последний раз его видел.

— Он был таким же красавцем, как ты, — с грустью сказал Ашар, глядя на Поля, — такой же молодой.

— Как его звали?

— Граф де Морле.

— А, так я из древней и благородной фамилии. У меня тоже есть герб со щитом, как у тех заносчивых молодых сеньоров, что требовали у меня мои дворянские грамоты, когда я показывал им мои раны!

— Подожди, юноша, подожди! Не надо предаваться такой гордости! Я еще не назвал имя той, что дала тебе жизнь, и ты не знаешь страшной тайны своего рождения!

— Пусть так; я все равно почтительно и благоговейно выслушаю имя моей матери. Как ее звали?

— Маркиза д’Оре, — произнес старик медленно и словно с сожалением.

— Что ты говоришь?! — вскричал Поль, вскочив со стула и схватив его за руку.

— Правду, — печально ответил тот.

— Так Эмманюель мой брат, а Маргарита моя сестра!

— Да разве ты их знаешь?! — с удивлением воскликнул Ашар.

— О, ты был прав, старик, — сказал молодой моряк, опустившись на стул. — Господь знает, чего он хочет, и все, что он делает, заранее написано в книге его мудрости.

Оба некоторое время молчали, наконец Поль приподнял голову и, взглянув с решительным видом на старика, сказал:

— Теперь я готов тебя слушать. Можешь говорить.

IX

Старик подумал с минуту и начал свой рассказ.

— Они были обручены. Вдруг, не знаю почему, между их семьями возникла смертельная ненависть, и их разлучили. Сердце графа де Морле было разбито, он не мог оставаться во Франции и уехал в Сан-Доминго, где у отца его было небольшое имение. Я поехал с ним, потому что маркиз де Морле относился ко мне с полным доверием, ведь я сын его кормилицы и воспитывался вместе с ним. Он называл меня братом, но я никогда не забывал о расстоянии, которое проложило между нами происхождение. Маркиз был совершенно уверен во мне, зная, что я люблю графа как родного сына.

Мы прожили под тропическим небом два года. Два года твой отец — часто без цели, иногда занимаясь охотой, а охотником он был страстным и неутомимым, — блуждал по этому великолепному острову, надеясь подавить душевную боль усталостью. Но это ему не удавалось: похоже было, что под пылающим солнцем сердце его воспламенялось еще сильнее. Наконец, после двух лет постоянной борьбы, безрассудное чувство победило: он понял, что не может жить, не увидев ее еще хоть раз. Я уступил, и мы отправились в Европу. Плавание было как никогда прекрасным и благополучным; море и небо нам улыбались, и это можно было принять за счастливое предзнаменование. Через полтора месяца по выходе из Порт-о-Пренса мы были уже в Гавре.

Мадемуазель де Сабле была уже замужем. Маркиз д’Оре, Удерживаемый своей должностью при дворе короля Людовика Пятнадцатого, жил в Версале, а жена его была нездорова и оставалась в старом замке Оре, башни которого видны отсюда.

— Да, да, я знаю этот замок, — прошептал Поль, — продолжай.

— Во время нашего путешествия дядя мой, служивший в замке Оре, умер и оставил мне этот дом, а при нем кусок земли. Я приехал сюда, чтобы вступить во владение наследством. Что касается вашего отца, он, доехав со мной до Вана, сказал, что отправится в Париж, и я целый год, живя здесь, не видел его.

Однажды ночью… сегодня тому ровно двадцать пять лет… кто-то стучится ко мне в дверь; я отворяю; твой отец входит, держа на руках женщину, чье лицо закрыто вуалью, идет прямо сюда и кладет ее на постель… Потом он вернулся в первую комнату, подошел ко мне — я стоял, окаменев от удивления, — положил руку на плечо и попросил, хотя мог приказать: «Луи, ты можешь спасти больше чем мою жизнь и честь, — спасти жизнь и честь той, которую я люблю. Садись на лошадь, скачи в город и через час будь здесь с врачом». Последние слова он произнес отрывисто и повелительно. Я понял, что нельзя терять ни минуты, и повиновался. К рассвету я привез доктора. Граф де Морле провел его в эту комнату и закрыл за собой дверь. Они оставались там весь день: уехал доктор уже часов в пять вечера. Ночью отец ваш вышел, снова неся на руках ту же неизвестную женщину, и лицо ее было опять закрыто. Я вошел сюда после них и увидел тебя, только что родившегося крошку.

— Как же ты узнал, что это была маркиза д’Оре? — спросил Поль так, словно ему не хотелось верить этому рассказу.

— О, — ответил старик, — обнаружилось это страшным и совершенно неожиданным образом! Я предложил графу де Морле оставить тебя здесь. Он согласился, но иногда приходил навещать тебя.